Творчество

[Мишель]

Обожаемый Мервин Пик

Вокзал Виктория, 6.58 пополудни

Часы на башне вскрикнули контральто,
И загорелся палевый огонь,
Когда из-под унылого асфальта
На волю прянул пестрокрылый конь.

Султан венчал макушку яркой вспышкой,
Венок созвездий холку оплетал.
Прохожий с черным зонтиком под мышкой
Остановился и захохотал.


На чудо нам осталось уповать

На чудо нам осталось уповать,
Чтоб научиться жить и умирать,
Дотла сгорать
В огне любви.
Никчемные, плетемся мы опять
Справлять делишки жалкие свои.


Скользя сквозь полутьму

Чудовища, скользя сквозь полутьму,
Находят путь к сознанью моему.
Они, пока горит луны ночник,
Меня не оставляют ни на миг.

И даже днем, когда все страхи спят,
Они под дверью разума галдят.
Черны тела в трепье, а меж морщин
У каждого на лбу назрел рубин.


Когда, коней пришпорив, тигролюди…

Когда, коней пришпорив, тигролюди
Умчались под грохочущие своды,
Как воздух под копытами горел,
Я поглядел.

Как быстрые кентавры после ливня
Топтали серебро зеркал вприпрыжку,
И плеск волос осколками блестел,
Я поглядел.

Как человек с оленьими рогами
Нырнул в рассвет и канул крик предсмертный
За меркнущего дня водораздел,
Я поглядел.


Как древний город

Как древний город, множество ходов
Таящий под безмолвием камней,
Я дал внутри себя укромный кров
Безумцам, схоронив, где потемней.

Я чувствую костями, как они
Шуршат в ночи лохмотьями. Их цель -
На площади груди возжечь огни
И приступом идти на цитадель.


Что день, что ночь

Что день, что ночь, различия не строги -
Приходит мрак по смолкнувшим часам.
Ведут в обход полдневные дороги,
Полночные - стучат по черепам.

Вновь мраку - срок, не снимешь окруженья
С земель, навеки погруженных в тень,
Где плоть живет без признаков движенья
И календарь роняет черный день.


Что, если бы под топором

Что, если бы
Под топором
Текла из веток
Кровь ручьем?

Ушел бы с миром
Дровосек,
Не оборвав
Древесный век?


Как-то раз, прогуливаясь вдоль дороги

Как-то раз, прогуливаясь вдоль дороги, я вздрогнул от страха:
Вспыхнули звезды, и я осознал как планету
Землю у себя под ногами.
Я больше не топтал дороги Уилтшира,
Я стоял на краю планеты,
Мчавшейся вокруг солнца.
Я был в опасности.
И вся невозмутимость вязов, и тупое
Самодовольство домов со всеми их пристройками,
И отрешенность пашен по правую руку
Были в опасности.
Окаменелость кружила по Вселенной,
Обрядившись людьми, домами и деревьями.
И я дрожал от страха в пещеристых эрах.


Десятый ноготь

Когда Господь постриг себе
Все ногти на руках,
Обрезки он пересчитал
И громко вскрикнул: "Ах!"
Всего лишь девять было их
На блюде в облаках.

Кричали ангелы: "Держи!"
Вослед, что было сил,
А грешный ноготь, серебрясь,
По небесам скользил.
Его над крышей видел я,
И это - месяц был.


Назойливое солнце допекло

Назойливое солнце допекло
Меня, я ненавижу эти вязы
И сорняков сереющие язвы,
И сетки веток, хрупких, как стекло.

Я ждал от ветра весть, что бытие,
Родное мне, есть на вселенском лоне -
Земном, морском, - и вновь пусты ладони,
Как сердце ослепленное мое.

С презрением смотрю из-под ресниц,
Как все вокруг и мерзко, и убого:
На луг не ляжет тень единорога,
А в роще не услышишь райских птиц.

Пронзило солнце тысячами жал
Мой мозг, напомнив, как я слаб и мал.


Ты выпей небо

Ты выпей небо, звезды съешь
И ветер сжуй.
Пускай тебя замучает изжога,
Пускай случится заворот кишок!
Луну-горбунью проглоти, дружок.
Придумывай историю свою,
Которых много…

Которых много было на земле
Придумано, чтоб Вечность запугать.
Удар по струнам сердца - выпей небо!
Враз проглоти и выплюнь шар земной,
И стихнет голос боли ледяной
И канет в небыль.


Стук из чащи сознанья

Стук из чащи сознанья,
Тихие содроганья
Воздуха… Кто подает этот знак?
Может, дятел лесной
Клювом то тук, то так? Нет, кто-то иной
Скрыт густою листвой.
Ни призрак, ни птица, ни зверь…

Детство стучится в далекую дверь.

Я подумал - ты рядом

Я подумал - ты рядом,
Здесь, сейчас, в настоящем
Смотришь взглядом блестящим,
С тьмой вступая в игру,
Как зайчонок из чащи
Прибежавший к костру.
Но мечты мне солгали,
И тебя рядом нет.
Просто ветка качнулась,
Просто ветер метнулся
Сквозь тускнеющий свет.

[Мишель]

Корейская поэзия

Средь тварей всех и на земле и в небе
Что страх внушает, что вселяет ужас?
Тигр белолобый, волк или гиена
Удав, гадюка, скорпион, стоножка
Лесная нежить, упыри и злыдни
Мондаль и челядь властелина Ада
Посланцы всех владык из Царства мертвых…
Ты эту нечисть всю перевидавший
Когда с любимой тщетно ищешь встречи
В груди твоей пылает пламень жгучий
И ты горишь уж не живой, а мертвый
И вот ты с нею встретился, и что же?
Дрожишь, объят неодолимым страхом
И руки, ноги у тебя чужие
И перед ней не можешь слова молвить…
Воистину она всего страшнее.

*
Как женщины между собой несхожи!
Напоминает сокола одна
Другая ласточкой сидит на кровле
Одна — журавль среди цветов и трав
Другая — утка на волне лазурной
Одна-орлица, что с небес летит
Другая как сова на пне трухлявом
И все ж у каждой есть любимый свой
И каждая прекрасна для кого–то.

[Мишель]

Ким Гван Ук

Одинокая белая цапля, стоишь
Ты на белом прибрежном песке.

Знаю я: только ты бы могла разделить
Сокровенные думы мои.

Вихрь над прахом земным я с тобою презрел,
И меж нами различия нет.

*

Забыл я почести и славу,
Богатство, знатный род забыл;

Забыты горести навеки,
Тревоги, жизни суета;

Я даже сам забыт собою,
Не надо ж вспоминать меня.

Ли Ван

О, если бы сровнять с землею горы,
Просторней стало б озеру Дунтин!

О, если б на луне срубить деревья,
Она бы ярче освещала ночь!

Как горько сознавать свое бессилье
И лишь хотеть, а дел не совершать!

Ли Хван

Я на время верный путь оставил,
На который некогда вступил.

Проблуждал я где-то эти годы,
А теперь опять пришел сюда.

Но о том, что возвратился поздно
К правде, - бесполезно сожалеть

[weweka]

))
Смысл....

С нОва и снОва путь лежит
Во врЕмя жизни предстоит,
Познать Себя и суть свою,
Подав пример, уйти с Пути,
Но .. не свернуть, а в даль взглянуть.
И так сидеть, и взор пустив.
Всё рассмотреть.
Увидеть Всё .. что Сотворил.
И Много Новых Я придя,
Продолжат Этот ПУТЬ ТВОРЯ.
А Часть тебя … И часть меня.
Отныне встанут у Ворот,
Продолжат ЖИЗНЬ здесь НА ВСЕГДА.
Пусть станет Ноль … Для наших Я,
И НЕТУ власти у Суда,
Для тех кто ЖИЗНЬ ЖИВЕТ ТВОРЯ !

[Мишель]

:girl_in_love:

[weweka]

СЭПЭСЭ

Mishel.... а ты тут за что ? В смысле убеждение, нравиться, деньги ... или ?
Эт информация нужна для .... анализа.

[Мишель]

не знаю, не задумывалась

[weweka]

всё равно спасибо.

[Мишель]

lllytnik


Саламандра ужасно любит, искупавшись в огне,
остывать, потрескивая, на холодной груде камней.
Сладко зевать и томно потягиваться во сне.

Снег, теперь уже дождь, испаряется в метре над ней.
Хлопьями пепла цветет чешуя на спине.
Сходит жар, рубиновый бок начинает чернеть.

Нагие печные трубы. Остовы изб. Черный снег.
Мертвая тишина.


***=
Говорит старуха старухе:
приходи хоронить меня.
Точной даты пока не знаю,
где-то на днях.
Говорит старуха старухе:
я устала, я не пойду.
Ты куда спешишь?
Давай не в этом году?

Говорит старуха старухе:
будут суп, блины и кутья.
Где ещё ты таких, скажи,
отведаешь яств?
Говорит старуха старухе:
далеко до тебя, кума.
Я, пока доползу,
пожалуй, помру сама.

Говорит старуха старухе:
ну и к черту тебя, карга!
И бросает трубку.
Проще в гости зазвать врага...
И стоит у окна,
и дышит,
гладит пальцем морщины рам,
и решает пока
и вправду
не умирать.

[Мишель]

Amarinn


ave Maria, стекло и кафель, алюминий, железо, свинец и сталь,
gratia plena, таблички, касса, серый истертый слепой металл,
Dominus tecum, какой же ужас, леденящий, бессмысленный, нутряной
смывает сознание, не натужась, темя захлестывает волной,
benedicta tu, и клокочет пеной, разбивается с грохотом о гранит,
in mulieribus, своды, стены, материковую толщу плит,
et benedictus, разлом вздымает и корни гор до песка дробит,
о, какая же бездна в него зияет, о, какая же бездна в него глядит!
fructus ventris tui, какое горе, какая безвыходная печаль,
Iesus, тут вечно кружит ворон, рыдает вьюга, трубит Хеймдаль,
Sancta Maria, спаси же тех, кто вморожен в прогорклый лед,
Mater Dei, ведь если не ты, не ты, то кто же тогда спасет
и того, кому под его стопой всякий остров становится Крит,
и меня, чья кровь - расплав ледяной, растворенный формальдегид,
ora pro nobis, даруй же то, что ввек самим не найти,
peccatoribus, о, покажи порог к жизни, истине и пути,
nunc et in hora mortis nostrae, выведи, выведи к солнцу дней,
amen, истины, истины, нужной остро -
и способности выжить в ее огне.

[Мишель]

[Мишель]

Давид Тенирс Младший

[Мишель]

жестокий французский мульт

[Мишель]

Иван да Марья Яиц
Стихи и картины

Контролируй себя, солнышко, контролируй, жениха бы мясника тебе ювелира,
виртуозно твое тулово б разделывал, из него не проросло б дурное дерево,
не звенело бубенцами в черной темени, не стучало тебе ветками по темени,
не шуршало деревянные истории, не клонилось бы на все четыре стороны,
на четыре стороны, да и на пятую, не трещало бы листвою конопатою
про немудренные радости древесные – не ходить б тебе заморских тварей вестником,
химерических чудес дремучим чучелом, не являться по велению по щучьему,
не кусать локтей, корнями прорастающих; служба не проста, работка та еще –
истребить жука древоточащего, теребить ветра гремучей чащею,
раструбить от звезд до дна подземного про заморского про зверя про стозевного,
как он ступит лапой темною, тяжелою – так с тебя и застучали желуди,
так в морях и сгинули кораблики, так с тебя и хлынули бы яблоки
ясные, пылающие, в очередь выстроились Гесперовы дочери,
брали в золотистые ладони бы, а одна добросила бы до неба.

Языкатая, губу бы не раскатывала: не сыскалось жениха мясника того,
не глядеть тебе женой мясниковою, а дудеть тебе в дуду тростниковую
да рыдать над хрустнувшей в щепки лирой: контролируй себя, солнышко, контролируй.

[Мишель]

Иван да Марья Яиц


Кто лукав, разноглаз и будто бы хромоват –
приводит вас прямо в ад.
Берет ноутбук, вино и идет в кровать
Тереза Батиста, уставшая рифмовать.

Был слог упруг и строфа – как сет,
движения образцовы,
пока не нагрянул зверек неписец
семейства недописцовых.

Сейчас бы выйти полсотне строк
из-под ее руки,
как из нее не пишется ни строки,
пускай бы ритм, как здесь, нестрог,
а рифмой, как вот тут, не пахнет вовсе.

Текст, что текст не идет, ни-ни, – старинная терапия:
блудную музу им примани, прикорми, поторопи ее –
будет новый текст еще до утра – след по белой глади…

Изнутри у Терезы провал, дыра, молча ждет и глядит.
Вот так же, верно, сидел в темноте Тезей,
когда оборвалась нить и факел его потух,
и ближе скрежет, черный звериный дух,
влажный тяжелый дых…

Приходит новая почта: юзер netyx
добавил Вас в список своих друзей.
Ее осеняет: транслит – так это же фишка!

В горле давится:
коренится
ремиксом
вереница
рениксы –
рифмованная отрыжка.