Творчество

[Мишель]

Мать Тереза Калькуттская


Жизнь - это возможность, воспользуйся ею.
Жизнь - это красота, восхитись ею.
Жизнь - это блаженство, вкуси его.
Жизнь - это мечта, осуществи её.
Жизнь - это вызов, прими его.
Жизнь - это долг твой насущный, исполни его.
Жизнь - это игра, стань игроком.
Жизнь - это богатство, не растранжирь его.
Жизнь - это имущество, береги его.
Жизнь - это любовь, насладись ею сполна.
Жизнь - это тайна, познай её.
Жизнь - это завет, исполни его.
Жизнь - это юдоль бедствий, превозмоги её.
Жизнь - это песнь, спой её до конца.
Жизнь - это бездна неведомого, ступи в неё, не страшась.
Жизнь - это удача, лови этот миг.
Жизнь так прекрасна, не загуби её.
Жизнь - твоя жизнь, борись за неё!

[Луч]

Mishel

[Мишель]

ВОЛШЕБНИЦА ШАЛОТ

I

Среди долин, среди холмов,
Полей ячменных и лугов,
Одетых россыпью цветов,
Течет река. Вдоль берегов
Лежит путь в Камелот.
Спешит тропою местный люд,
В затонах лилии цветут.
Стоит пустынный остров тут
Зовется он Шалот.

Порой в порывах ветерка
Стволы осин дрожат слегка,
И день за днем несет река
Листы с деревьев островка
В могучий Камелот.
Четыре серые стены
И башни с берега видны
Там, где живет средь тишины
Волшебница Шалот.

Весь остров магией объят.
И мимо молчаливых врат
То барку лошади влачат,
То лодки быстрые летят
В могучий Камелот.
Но кто, при солнце иль луне
Саму ее видал в окне
Или на башенной стене -
Волшебницу Шалот?

Лишь слышат пред началом дня,
Серпами острыми звеня,
Жнецы в колосьях ячменя,
Как песня, за собой маня,
Несется в Камелот.
Иль в час, когда луна взошла,
Селяне, завершив дела,
Вздохнут: "Знать, песню завела
Волшебница Шалот."

II

В высокой башне с давних пор
Она волшебный ткет узор,
Суровый зная приговор:
Что проклята, коль кинуть взор
Рискнет на Камелот.
Не ведая судьбы иной,
Чем шелком ткать узор цветной,
От мира скрылась за стеной
Волшебница Шалот.

Дана отрада ей в одном:
Склонясь над тонким полотном
В прозрачном зеркале стенном
Увидеть земли за окном,
Увидеть Камелот.
Там отражений череда
Сменяется: бредут стада
И тихо плещется вода
У острова Шалот.

На глади зеркала скользят
Малютка паж, гурьба ребят,
В седле гарцующий аббат,
Иль бравых рыцарей отряд,
Спешащих в Камелот.
Любой из них себе избрал
Прекрасной дамы идеал,
Но клятвы не один не дал
Волшебнице Шалот.

И отражений светлый рой
Она в узор вплетает свой,
Следя, как позднею порой
За гробом певчих юных строй
Шагает в Камелот;
Иль бродят ночью вдалеке
Влюбленные - рука в руке.
"Как одиноко мне!" - в тоске
Воскликнула Шалот.

III

На расстоянье, что стрела
Свободно пролететь могла,
От замка, где она жила,
По той дороге, что вела
В могучий Камелот,
Среди колосьев ячменя
Сверкала яркая броня -
То ехал, шпорами звеня
Отважный Ланселот.

Едва ль доселе видел свет
Подобный благородства цвет.
В доспехи ратные одет,
Овеян славою побед
Скакал он в Камелот.
И сбруя на его коне
Пылала в солнечном огне,
Как звезд плеяда в вышине
Над островом Шалот.

Седло под рыцарем лихим
Мерцало жемчугом морским;
Забрало и перо над ним
Сияли пламенем одним -
Так ехал Ланселот.
Он привлекал невольно взор,
Как ночью - яркий метеор,
Что звездный бороздит простор
Над островом Шелот.

Скакун резвился вороной,
Герб серебрился расписной,
И кудри черные волной
Струились по броне стальной -
Так ехал Ланселот.
Храбрейший рыцарь на земле,
Он песню распевал в седле
И отразился в хрустале
Волшебницы Шалот.

И, прекратив плести канву,
Она впервые наяву
Узрела неба синеву,
Блеск шлема, лилии во рву
И дальний Камелот.
Со звоном треснуло стекло
И ветром на пол ткань смело.
"Проклятье на меня легло!" -
Воскликнула Шалот.

IV

Покрылись мглою небеса,
Умолкли птичьи голоса,
Шумели хмурые леса,
Дождей холодных полоса
Объяла Камелот.
В заливе, где растет ветла,
Ладья печальная ждала.
И имя ей свое дала
Волшебница Шалот.

И, отрешившись от тревог,
Что ей сулит жестокий рок,
Как в час прозрения пророк,
Она взглянула на поток,
Бегущий в Камелот.
А в час, когда багрян и ал
Закат на небе догорал,
Поток речной ладью умчал
Волшебницы Шалот.

Струились белые шелка
В дыханье легком ветерка,
И листья падали, пока
Ладью ее несла река
Все дальше в Камелот.
И мир окрестный, замерев,
Внимал, как льется меж дерев
Прощальный горестный напев
Волшебницы Шалот.

Печальный гимн ушедших дней
Звучал то тише, то сильней,
А сердце билось все слабей
И становилось все трудней
Смотреть на Камелот.
И только в сумраке ночном
Встал над рекою первый дом,
В ладье уснула вечным сном
Волшебница Шалот.

И, в белый шелк облачена,
Как призрак мертвенно-бледна
Вдоль темных стен плыла она
Сквозь царство сумерек и сна -
Сквозь спящий Камелот.
Покинув лавки и дворцы,
Дворяне, дамы и купцы
Сошлись на брег; и мудрецы
Прочли: "Леди Шалот".

Но кто она? Никто не знал.
Весь город ужас обуял.
Любой себя - и стар, и мал -
Знаменьем крестным осенял.
Лишь рыцарь Ланселот
Сказал, шагнув за круг людей:
"Она была всех дам милей.
Господь, яви же милость ей,
Прекраснейшей Шалот!"

Теннисон

[Мишель]

...страх - удивительное чувство. Он в равной мере может и вызвать войну, и помешать ей.

Ни одному человеку ещё не удавалось пасть так низко, чтобы не нашлось пса, готового охранять хозяина и проводить хотя бы до могилы.

- Жизнь, - обратился к нему Седьмой, - обтянута множеством оболочек. Словно набор полых кубиков, точно вмещающихся один в другом. Внешняя оболочка прожита, но сбрось её - и там внутри окажется новая жизнь...

Человек сам, силой массового внушения, влияет на физическую судьбу Земли. И даже, пожалуй, всей Вселенной. Миллионы разумов видят деревья деревьями, дома - домами, улицы - улицами, а не чем-нибудь другим. Эти разумы видят вещи такими, какие они есть, и помнят их такими, какими они были... Разрушь эти разумы - и всё основание материи, лишённое регенеративной силы, рухнет и рассыплется, как колонна из песка...

Была тишина, пустота, беспросветный мрак бездны и это холодное ясное сознание, вытянувшееся в струну подобно нападающей змее, ищущее, ничего не находящее и исполненное ужаса перед небытием.

- Когда ты используешь каждый день в полной мере, когда с вечера нетерпеливо ждёшь утра - отсчёт времени не ведётся. Минута становится частью вечности... Я много думал об этом и должен сказать, что не уверен в реальном существовании времени. Это абстрактное понятие, грубая измерительная линейка, перспективная структура, существующая далеко не во всех умах - но в тех лишь, которым необходимо поместить себя в так называемые простанственно-временные рамки. Время как таковое прячется в вечности, и невозможно найти ни начала его, ни конца.

Пока человек свободен, он не думает о свободе.

Клиффорд Саймак

[Мишель]

Я - умственный, конечно, инвалид,
Черты безумия во мне преобладают.
Как ни корми, душа моя болит,
Когда другие жизни голодают.
И, кружкой кофе начиная день
В мирах, где качка ритма - как в вагоне,
Я вижу мной ограбленную тень,
Чья кружка кофе греет мне ладони.
И утешает только перевод
С испанского, из дивного поэта,
Который сам - такой же идиот
И шлёт привет, с того взирая света,
И, олуху небесного царя,
Ему я кофе наливаю кружку,
И пузырём – в окне моём заря,
Опилки снега, ветер гонит стружку,
И строки начинаются на И,
Чья ткань соединительная дышит,
Как жабры архаической любви
На глубине, где нас никто не слышит.
(Юнна Мориц)


Выпьешь кофе из любимой чашки -
Пусть слегка горчит на языке.
И какой бы день ни выпал тяжкий,
В путь выходишь словно налегке.
В сонме дел, где ни моста, ни брода,
Ни границ, ни края, ни межи -
Вспомнишь: полдень, яркая природа,
Детство, лето, впереди – вся жизнь...
Прошлого сияющие нити,
С радостью доверчивая связь,
С чем опять меня соедините,
Чтоб судьба моя не прервалась?
Город жарко, беспокойно дышит.
Но спасают, только позови,
Как рука, протянутая свыше,
Ясные мгновения любви.
(Mayra)


...мне остается, сидя в уголке,
Эспрессо доцедить до самой гущи.
Дознаться у неe: какой отпущен
Мне срок и рок какой? На языке
Кофейных иероглифов штришок
Любой имеет смысл и назначенье.
Какое сладострастное мученье -
Читать судьбу! Кофейный порошок,
Осев на дно в процессе пития
Из горьковатой, бесполезной грязи,
Вступив с судьбой в магические связи,
Пророчествует ныне! Как же я
Цепляюсь за фантазии свои,
Надеюсь, верую, а посему и верю,
Что там, за нарисованною дверью,
Страна ненарисованной любви.
(Гостья)


Осенне-сонно.
За окном – пора ветров
И дождей. Но непреклонно
Снег плетёт земле покров.
Не пускай меня из дома.
Кофе заново сварю.
На подушке спит истома.
Тихо. Пасмурно. Люблю…
(Носенкова с.)

[Nikolai]

Новая песнЯ о Чашке 'Ко' ф
и-Я...


...

[Мишель]

mayra

Инкуб


- Есть в тебе что-то, что тяжко тревожит душу:
Жуткая смесь пресыщения и огня.
Темной обметкой губ выходя наружу,
Жажда твоя, опаляя, пьянит меня.
Вся ненадежность мира мала ничтожно
Перед твоей, что обманчивее стократ.
Ты - золотой стилет в драгоценных ножнах,
В судорогах артерий кипящий яд…
Верность тебе убивает, лишая крови,
В ней - исступленье, отчаянье и экстаз.
Нет надо мною власти отныне, кроме
Жесткого взгляда твоих изумрудных глаз.
Ты, как и Тот, не намерен терпеть измены…
Я поднимаюсь, отбросив священный стыд,
И золотым ножом отворяю вены:
Пей, господин мой, раз жажда тебя томит



Легенда о Золотом Драконе

- В начале Мира, когда ещё не было ни земли, ни неба, ни солнца, ни звёзд, когда ещё даже семени нынешних лесов не было во Вселенной, - был Дракон. Говорят, он был огромен, так огромен, что, свернувшись, напоминал ослепительно сверкающую планету. Говорят, он сиял так, что мог бы затмить не одно солнце. Говорят, что глаза его послужили для Бога прообразом будущих звёзд.
Он был властелином пустой и свободной Вселенной. Он был, более того, - её творцом. Ибо творить новые миры для существ его породы - всё равно что дышать.
И однажды он встретил Бога. Бог шагал среди хаоса и летящих камней. Он пришёл сюда издалека и хотел перекроить Мир по-своему, ибо для него творить означало расти.
И была битва, и Дракон был побеждён и низвергнут на одну из новосотворённых планет. Он больше не был огромным и сверкающим, его облик стал отвратителен. Те, кого люди ныне называют драконами, - его далёкие ничтожные потомки. И среди них, жалких подобий прежнего величия, живёт пророчество, что один из них когда-нибудь сможет подняться вновь и, затмив солнце сверкающими крыльями, разметает Вселенную, чтобы творить её заново. Ибо для существ его породы творить - всё равно что дышать.

[Мишель]

Николай
помню эту песенку -- заводная такая

[Мишель]

Ведьмы умеют плакать
Февраль. Фонари как всегда утопают во тьме.
А в городе снег все такой же прозрачно-синий.
Ты чувствуешь слабость, но Мир вдруг отрезал: «Не смей!
Ты разве забыла, что ведьма должна быть сильной?»

Легла на ковер, потянулась, закрыла глаза.
… и так надоело во всем и всегда быть первой.
Гадала на принца, но Мир, усмехаясь, сказал:
«Ты разве забыла, что ведьма должна быть стервой?»

Полночи без снов, а с рассветом почти что без сил
Открыла глаза, ненавидя людей и утро.
Ты злилась на солнце, а Мир беззаботно спросил:
«Ты разве забыла, что ведьма должна быть мудрой?»

Дороги и тропы истоптаны черным котом.
А в городе дождь и промерзлая эта слякоть.
Шутила сквозь слезы, когда я напомнил о том…
«Ты разве забыла, что ведьмы умеют плакать?»

(c) Саша Бес

[Мишель]

Alex Alemany

[Мишель]

Аленушка Вергунова


когда Твоя душа поет...



Когда душа твоя грустит…
и затихает ближе к ночи…
когда она за все простит, за боль и даже многоточие…
когда она не ждет любви и ей хватает просто взгляда,
в котором нежные огни, согреют ярким звездопадом.
когда сжимаясь у стены, она как маленький щеночек…
когда душа твоя грустит... и затихает ближе к ночи.

Когда душа твоя молчит…
и ей не хочется ни звука…
когда в ней тоненькая нить, дрожит как - будто от испуга…
и ей достаточно тепла в родных, заботливых ладонях,
они возносят к куполам, ее молитвенно... к Мадонне.

Когда душа твоя поет…
смычком лаская волны судеб…
когда она легко парит и вырывается из буден.
когда она летит на свет и светом исцеляет многих,
пушинкой падая на снег, под ноги сумрачных прохожих.

Когда твоя душа поет…
и расцветает в ярком счастье, -
с любовью ластится щенок… и ночи кажутся прекрасней.

когда душа твоя грустит,
когда душа твоя молчит,
когда душа твоя поет,
в сезонах настроений...

Я С ТОБОЙ...

[Марианна]

Лилу Сабрум

***
Не навязывай свой рай никогда. И на мир за всех сама - не гляди. Видишь, там, вдали синеет вода и манИт тебя, по ней и иди. Ты умеешь не тонуть и летать. Ты умеешь, уходя, отпустить. Тяжело - чужие мысли читать. Но гораздо тяжелее – простить. Не бери на душу грех. Как вино, он утопит разом разум в речах. Что тебе так много свыше дано – одиночеством лежит на плечах. Что поделать, тяжело, но неси. Это, девочка, судьба и удел. Ты же помнишь – Бог тебя не просил. Только долго и печально глядел. Ты сама за все, за всех – не берись. Не считай, что все – сестра или брат. Это, девочка, заведомый риск. Каждый третий, видишь – Понтий Пилат. А в тебе так много света – не жаль. Но, шагнув в толпу, постой, покрестись. Отдавая, будь готова бежать. И, спасая, будь готова спастись. Синим льдом в глазах застыла печаль. И звезда ночная в небе горит. К тебе ангелы заходят на чай. Но не знают, как с тобой говорить. А тебе известно: что и к чему. Если б мог, Он сам бы в гости пришел.
- Передайте, вот записка Ему: «Не волнуйся. Все со мной хорошо»

Доброе утро
доброе утро.. а в городе снова пыль..
впрочем зачем разговор начинать с погоды,
ангел-хранитель вернулся в привычный тыл,
сердце у памяти просит своей свободы,
как это, быть настоящей, мой дух забыл.

хочешь, спою тебе песню? мне так легко,
не представляешь, ветрено и крылато,
сиюминутный, такой неземной покой
в душу ложится нежностью, как когда-то.
ты направляешь дыханье моё рукой,

залпом глотаю бешеную волну,
кажется, мне уже больше не нужен воздух,
я осознала плоскость и глубину,
мне ничего не страшно, и ближе звёзды,
просто я знаю, что значит идти ко дну.

выход имеется там, где открыта дверь,
это несложно - войти в темноту, сияя,
кажется мелким, игрушечным мир потерь,
тем, кто единожды видел ключи от рая.

доброе утро.. они у тебя теперь.


Твоя жизнь стоит дорого

Твоя жизнь стоит дорого, самой большой ценой
не откупится небо, не выплавит купола
на твоей нежной коже, защитой от тьмы и зла.
ты сама сможешь больше, как впрочем всегда могла.
потому ты и держишься, ты им нужна живой.

тебя будут делить, разрывать на куски твой дух,
тебя будут ловить под прицелом и по следам,
оставляя тебя на границе - ни здесь, ни там,
и себе забирая твой хаос, твой ад, твой хлам,
ничего не упустят, у них на такое нюх.

но однажды ты выстоишь. выживешь и пойдёшь
на попятную, в мир, собирая кусочки хлеба,
спотыкаясь небрежно на каждом "спасибо" небу,
и отыщешь свой Дом непременно, то место, где бы
было всё, чем ты дышишь, чем чувствуешь, чем живёшь.

твоя жизнь стоит дорого, это твоя волна,
это чистая сила без примесей "плюс" и "минус",
ты играешь на грани, и в этом сейчас весь цинус,
ничего не исправить, не выдумать. жизнь случилась.
ты в ней - точка отсчёта. закрыта и спасена.

Кто-то сверху болеет за нас

кто-то сверху болеет за нас, за смешных, неумелых,
охраняющих мир иллюзорный в своём кулачке,
мы всего лишь игра в персонажей, в их личность и тело
с ожиданием тёплого голоса «слушай, есть дело,
я хочу, чтоб ты взял только струны, забудь о смычке».

и вот тут мы рождаемся, падаем и выпадаем
тем, кто вспомнил, услышал и с нами вошёл в резонанс,
крылья с функцией «выше», ключи от небесного рая,
вот и все инструменты, но выиграем ли, проиграем –
это так несущественно тем, кто болеет за нас.

Ему
Мои двери с петель кто-то ночью рукой сорвал,
Я теперь неприкрыта совсем ничем, смотри.
Мне действительно очень трудно найти слова
Для того, что во мне творится сейчас внутри.
Прописные истины спят непробудным сном,
Я ищу наощупь зачем-то Твои следы,
И за левой стеной кто-то боль притупил вином,
А за правой стеной кто-то нервно пускает дым.
Для чего же ты, Боже, затеял свою игру
В нашу жизнь? Впрочем, этим конечно же ты помог
Сердцем знать, что вчера был враг, а сегодня друг
Каждый тот, кто сложнее всего преподнёс урок.
Я не буду противиться, честно, я знаю Путь,
И учусь принимать по крупице мой мир, как есть.
И когда-то я что-то пойму, ну хоть что-нибудь,
Если Ты меня для чего-то оставил здесь.


Это приводит в дрожь

это приводит в дрожь, говорит - сильней
стань, на немного старше, мудрей и глубже,
думай внимательно, и не иди за ней,
будь просто светлой, не отдавая душу.
нити распутаешь и соберёшь клубок,
калейдоскоп меняется чаще правил,
но у тебя внутри есть твой личный Бог,
Он тебя создал, Он тебя и направит.
всё. ничего не бойся. сумей гореть
лампочкой, вспышкой, лучом над своей кроватью.
чтобы понять, как жить, нужно умереть,
пары секунд, я думаю, всё же хватит.
и не пытайся больше найти ответ,
всё, что необходимо - тебе покажут,
просто внутри храни, береги свой свет,
это единственный путь твой.. он самый важный..

Я услышала, что говорит мне моя Душа

Я услышала, что говорит мне моя Душа,
По велению Сердца укуталась в плед, молчу,
Закрываю глаза и вовсю, глубоко дыша,
Исцеляю себя от "не знаю, чего хочу".
Исцеляю от тысячи тысяч забытых ран,
Доведённых до уровня "нет, это всё не так".
Через миг небеса подо мной разожмут капкан,
Я синхронно, как выдох и вдох, разожму кулак.
И очистится Сердце, распустится в нём цветок,
И появится Свет - золотисто-прозрачный шар.
Этот плед - моя крепость, мой храм, мой родной уголок,
Где впервые так полно раскрылась моя Душа.


Твоя смерть пахнет нежностью

твоя смерть пахнет нежностью, святостью и чистотой,
ароматом полыни всквозную пропитана степь,
ветер празднует смехом твоё возвращенье Домой,
там ты будешь в Любви, обретёшь долгожданный покой,
это так бесподобно, что не о чем вовсе жалеть.
ты теперь ещё ближе, честнее, ты вновь абсолют,
ты исполнен и выполнен, выдержан и завершён,
твоя смерть мне напомнила добрую светлую сказку мою,
где мы с Богом решали на небе, с кем встречусь, кого полюблю,
когда силой рожденья ворвусь в этот жизненный сон.

твоя смерть пахнет чудом, в ней сила твоей Тишины,
мир в блаженстве застыл и звезда загорается в небе,
ты осознанно можешь творить себе новые сны,
ночь легка и понятна в сиянии нежной луны,
и все ангелы мира сейчас отмечают твой дембель.

[Марианна]

Кот Басе: то просто история без героев, эпизод подслушанных разговоров. Он мечтал, что когда-то их будет трое, и она улыбалась — еще не скоро, он писал за двоих по ночам программы, потому что парню, конечно, проще, и при встрече ее молодую маму называл серьезно «любимой тещей». Он работал, как проклятый, снял квартиру, разбирался в шубах, духах, бриллиантах, и она смеялась: «Уйди, противный!», но у жизни тысячи вариантов. И когда наконец-то купили кольца, вдруг пришел анализ с пометкой «онко-", и романтик с верой народовольца стал ненужным больше больным подонком. Крест вдовы — печальная перспектива, молодая жизнь, не судите строго…
Он остался ночью в пустой квартире — умирать бессмысленно, понемногу, он был предан больше, чем бренным телом, он был предан всем, для чего дышалось, в лунном свете плавилась и блестела рукоять отравленного кинжала. Он не верил в Бога, не верил в черта, он хотел, не мучаясь, просто сдохнуть, но рентгеном заживо перечеркнут, перестал делить «хорошо» и «плохо». И весной — после трех беспощадных химий, воскресая чьим-то порывом воли, он вернулся к жизни — худой, как схимник, обескровлен — только не обездолен. Он отстроил мир — по следам, крупицам, по кирпичику — точно, до сотой дюйма, он сумел от смерти освободиться — и остаться светлым, простым и юным, не просил у неба достойной мести — Бог и так ему предоставил фору, никогда с подругой, потом — невестой не случилось лишнего разговора. У него родился кудрявый мальчик, через год — его отраженье — дочка. Потому что быть не могло иначе. Потому, что быть не могло — и точка.
Через много лет на случайном рынке, выбирая детям хурму и груши, он увидел в нищенке над корзинкой ту, которой однажды он стал не нужен. Им обоим было слегка за сорок, только время въелось в нее печатью… Эпизод подслушанных разговоров, лучше б было просто не замечать их.
Он смотрел — и ужас больничных пыток, всех мучений, что разрывали сердце, в этом взгляде виделся так открыто, что она искала, куда бы деться, что она всей черной, пропащей сутью понимала, что ей за это будет… Сверху мудро и строго смотрели судьи. Мимо шли равнодушно и молча люди.
Они больше не встретились — даже взглядом, никогда друг другу и не приснились.
Берегите тех, кто сегодня рядом. Берегите.
И - оставайтесь с ними.
*** Расскажи мне сказку о том, что я все смогу, что однажды ночью, стоя на берегу, руку твою сжимая в своей ладони, я увижу, что мир не рушится и не тонет, что не рвутся цепи, не падают якоря… Расскажи мне сказку, правды не говоря, расскажи мне сказку сильнее того, что есть… Не бывает чудес иных, кроме тех чудес, что мы сами себе напишем и создадим...

Расскажи мне, что я остался здесь не один. *** Она пахнет мужским Кензо и адреналином, научилась в жизни взвешивать каждый грамм. У нее ботфорты – 3 пары – ходить по спинам и одни кроссовки – бегать в них по утрам. Она чья-то находка, тайна, жена и мама, она может – коньяк, бездорожье, шипы и грязь. Но когда она в воскресенье подходит к храму, с колокольни ей голубь машет крылом, смеясь. Она знает так мало, но знает довольно точно, и стихи не расскажут главный ее секрет… Между прочим, привычка ложиться в 12 ночи – это просто побочный, вынужденный, эффект. Вы ей пишете в личку – а как, мол, и что имели, препарируя тексты, копаясь в ее душе. У нее камасутра вышита на постели и Харлей непременно пропишется в гараже. Она помнит и вальс во дворце с золотыми люстрами, и как выла от боли, случаем спасена…
Эта девочка слишком
слишком
умеет чувствовать…
И что платит за это – знает она одна. *** Мне кажется, они сошли с ума. Любимый, лучший друг, и новый встречный. Они живут и думают, что вечны. А я глотаю утренний туман, теряю ключ, бегу на остановку, сажусь к окну и поправляю шарф… Мне иногда становится неловко за то, что я могу еще дышать, за то, что я владычица империй – неповторимых, яростных секунд… Им некогда. Они в себя не верят. И думают, что вовсе не умрут. И не умеют радоваться ветру, простым словам, трамвайному звонку, а я по каплям собираю это и в темноте предсердий берегу. И если вдруг мой маленький кораблик теряет курс, кренится и дрожит, я достаю спасительные капли.
И продлеваю вверенную жизнь. *** Мы всегда будем жить в одном настоящем времени, даже если когда-то друг друга сотрем из памяти. Ты, конечно, сначала опять не захочешь верить мне, будешь в трубку кричать: «Ну когда вы там перестанете». Ты, конечно, сбежишь на большом серебристом боинге и, конечно, вернешься, гордость в ладонях комкая, это в фильмах все наркоманы и алкоголики, а у нас и без этого часто бывает ломка, и ты знаешь – ты знаешь! – что мы это все затеяли далеко от того, что считаем началом сущего, и пускай ты опять попытаешься не поверить мне – только мы друг для друга - мера недостающего, мы ролями меняемся чаще, чем дети – куклами, завтра я не поверю – и ты мне начнешь доказывать – вот такими простыми, смешными, кривыми буквами, вот такими нелепыми, честными, злыми фразами, называть меня сволочью, черствой, бездушной бестией – всеми масками нашими, нашим глухим убежищем. Ничего не изменится, мы остаемся вместе, и каждый день будет даже не новым, а просто следующим. Мы всегда будем жить в этой матрице наших сущностей – ни стереть, ни добавить, ни просто отформатировать, кто-то будет ведомым, а кто-то – его ведущим по дороге, что сами вымостили пунктирами. Пустят титры, где данные снова совпали с паспортом, мы узнаем себя, но сеанс повторится заново. Это тихое сумасшествие, безопасное, это сбой в системе – обычный, рабочий, плановый. Побесись, поскучай – ведь тебе выпадает очередь. Я свое отболела, дай мне немного времени. Мы с тобой дуализмом насквозь по душе прострочены, и похоже, что ты, наконец-то во все сам поверил. Чистый разум – иллюзия тех, кто боится прошлого, где живут наши тени, рисуя себя чернилами… Если я напишу о тебе этот текст, хороший, значит, ты меня первым все-таки сочинил, и... Ты не можешь заставить другого быть вечно любящим, если он не является частью невероятного. Мы всегда остаемся в одном настоящем будущем, даже если пытаемся всем доказать обратное. *** Давай загадаем желание сбыться, встретиться, где-то столкнуться лбами, в списке попасть на одну страницу, к одной иконе прильнуть губами, давай почувствуем это "вместе", нутром, молекулой миокарда, давай случайно - в пролетах лестниц, на полке старенького плацкарта, на фотокарточке летних улиц из "полароида" иностранца; давай загадаем, чтоб нас вернули - и наконец-то начнем сбываться. *** И время будет идти по кругу, считая бусины старых четок, и разлучая людей друг с другом, готовить встречи для разлученных, и время будет стирать жестоко – освобождая для новых место, не слыша просьбы, не помня сроков, пусть слишком больно – но очень честно.

И время – будет. Однажды просто случится нашим – бери и веруй. Мы называемся миром взрослых, где каждый день измеряем мерой знакомой боли, привычной силы, что заставляет крутиться глобус. А жить не так уж невыносимо. Сложнее –выжить, но ты попробуй.

Ведь все, что было – цепочка фактов, на ней – иконка твоих историй, где гравировкой увидишь завтра все то, о чем ты сегодня споришь, где сам однажды случишься – ликом, нечетким контуром, силуэтом, и время просто сотрет улики – и ты начнешь забывать об этом.

И ты начнешь находить простые, святые радости – в тихих буднях – улыбки, песни, слова, цветы…и однажды ты наконец забудешь. Мы все проходим свои мытарства – и очищаемся свежим воском. Приходит время – бери и царствуй, ложись на землю, смотри на звезды, держи оставшихся –к сердцу ближе, не бойся боль отпускать по ветру.

Когда ты будешь просить – услышат, и это станет тебе ответом. И наконец-то протянут руку, и ты увидишь в окне открытом, как время тихо идет по кругу и шепчет четкам свою молитву.
***
"Мы - духовные сущности, переживающие человеческий опыт..." (Колин Типпинг)

Сатори
...И мы выбирали - когда случимся там, на Земле, обретая тело, и Бог смеялся - светло, лучисто и провожал нас - святых и чистых, и мы покидали его пределы, и мы рождались, почти не помня, и подрастали, уже не зная, что все пришли из его ладоней, что мы сейчас не плывём, а тонем, и где-то ждёт нас ладья резная, и мы играли - взахлёб, как дети, смеялись, плакали - всё по кругу, мы шли по этой чужой планете, и день был радостен, свеж и светел - и мы встречали тогда друг друга, и нам казалось, что мы знакомы - гораздо раньше, сильней и дольше, и в каждом светится часть другого, и снилось - в облаке васильковом мы просто капли в Его ладошке, и снилось - нас отпускают в утро, чтоб мы, пройдя этот путь, вернулись, и всё течёт - неизменно, мудро, и мы обязаны всем кому-то, кого забыли, когда проснулись. И день за днём мы идём по следу, мы просим зрелищ, любви, участья, мы воины тьмы и адепты света, и каждый думает, что за это он наконец-то получит счастье. А мир не делится и не бьётся, и дуализм - всего лишь шутка, и если вспомнить, то всё даётся, и в нас заложены тьма и солнце, рассвет и сумерки - в промежутках, нам всё дано - испытать на прочность, найти ответы, открыть законы - мы сами выбрали это точно, и Бог лукаво сказал - "как хочешь", сгущая атомы и нейтроны. И мы хотели - страдать и верить, по локоть - в кровь, по колено - в море, и после ран, катастроф, истерик, однажды выйдя на сонный берег, мы получали своё сатори. И Бог смеялся - светло и звонко, и мы смеялись, каноны руша, а мир - программа, игра - и только, и рядом истины нет - поскольку она заложена в наших душах. (y) ***Утро в росе на солнечной полосе, птицы над лесом с песнями гнезда вьют. Лису сказали, что приручают всех, избранных – приручают и предают. Лис истомился, ждал – ну скажи, когда? Возле норы следы – это он следил, как на рассвете маленькая звезда встала на Млечный путь и сошла с пути. Лис приникал к земле, обыскал весь лес – каждый сырой овраг и замшелый пень. Мальчик сидел на старом сухом стволе. Лис, замирая, слушал, как мальчик пел. «Вот он пришел ко мне и другого нет. Вот я лежу у ног, сторожу его. Я на земле прождал его столько лет, что рассказать уже не хватает слов. Мальчик мой слишком солнечен, чист и юн, что-то поет на сказочном языке. Избранных – приручают и предают. Кто из нас будет кем?».
Голос у мальчика звонок и взгляд лучист – маленький принц, лелеять и целовать. Мальчик смеется: «Не я тебя приручил, не мне тебя предавать».
*****
Придумано нами, написано нами - все наши темы, тотемы, татами, все наши битвы, безумства, бесчинства, всё, что когда-нибудь с нами случится, все наши встречи, и речи, и ночи, вся недосказанность всех многоточий, вся неоправданность всех ожиданий, наши секреты, сонеты, свиданья, сладкие сказки и горькая правда, всё, чем вчера превращается в завтра, всё, чем мы дышим, что слышим и держим, все наши нежности, сны и надежды, вся наша боль – миллионом осколков (быстро пронзает, но входит надолго) вся наша повесть, что длится веками, на каждой странице – губами, руками, касаньем, дыханьем, порханием крыльев - придумано нами, чтоб мы не забыли, как капли сочились и жгли ножевые...

Чтоб не разучились быть просто живыми.

[Мишель]

Марианна


Mariusz Lewandowski

[Мишель]

ПЕРСИДСКАЯ МИНИАТЮРА

Когда я кончу наконец
Игру в cache-cache со смертью хмурой,
То сделает меня Творец
Персидскою миниатюрой.
...
И вот когда я утолю,
Без упоенья, без страданья,
Старинную мечту мою -
Будить повсюду обожанье.
<1919>
Николай Гумилев.