Пако, на грушевом дереве новый цвет,
Чуть позже рассвета, еще до жары
По комнате, хромая, проходит дед
Коснуться грушевой шершавой коры.
Стоит, полузрячий, возле окна,
И гладит ствол, и смотрит на окоем.
Когда-то бабушка была жива и юна,
И они посадили эту грушу вдвоем.
Говорил отец – пусть корень и сух, и желт,
Но – основа семьи.
Пока отец на войне,
Знает Пако: «Дед нас всех бережет,
А его охранять, значит, выпало мне».
Носит воду - ведра по пять раз подряд,
Собирает гусениц, и звонко поет.
Но однажды в щепы разносит грушу снаряд,
И Пакито встает на место ее.
Вот на лбу и за ухом цветок забелел,
Покрываются руки шелестящей листвой,
Это значит, символ семьи уцелел,
Значит, отец вернется домой живой.
Потому что, пока грохочет война,
Дед должен видеть дерево у окна.
Не маятник, но что-то в голове
испортилось; размашисто качнет -
и я иду назад, иду вперед,
почти вслепую по годам и дням,
где я его не знаю, он меня,
Смотрю – и вправду были дни – года!
где ничего не тянет, не болит…
Так разделяет море города,
соединяет море корабли.
А в детстве можешь все - не миф, не лесть;
потом - часы считает часовой…
Смотрю. Дорога. Сосны. Летний лес,
прозрачно-золотой, всегда живой.
и съехавшая лямка на плече,
секретик, дача, как заведено -
и, каждая из этих мелочей
запомнится, и станет тем звеном,
что памяти сведет.
А что потом?
Соединяет море корабли,
лед на реке становится мостом,
и вот, за неимением земли
идешь, рискуя провалиться, но
бессмертны мы, пока еще живем...
и будет новый год.
И новый дом…
Mishel
Она прекрасна и стройна,
А он- уставший, добрый гений.
Она надеждами жива,
А он прошел весь путь сомнений.
Но музыка всегда слышна,
Когда на скрипке есть струна.
Очень понравились работы авторов.
Особенно последние.
Добрые и с душой.
Учитель там, где занят созерцаньем,
Поставил дом с пустынной рощей рядом.
Вдаль от ворот – прекрасен холм высокий.
У лестницы – глубоко дно оврагов…
Вечерний луч с дождем соединился.
Лазурь пустот на тени дома пала…
Ты посмотри, как чист и светел лотос,
И ты поймешь, как сердце не грязнится!