Творчество

[Mишeль]

Дмитрий Ермолов

[Mишeль]

Энн Каррингтон
«Я, как художник, всегда обращаю внимание на сложные мелкие детали и представляю, как бы они выглядели в больших размерах. Моя студия расположена у моря. Однажды по дороге на работу я случайно заметила на витрине сувенирной лавки маленькую ракушку с орнаментом в виде викторианской дамы. Мне понравились её вздымающиеся юбки, приталенный корсет и милая шляпка, завязанная за подбородком – при этом каждая её деталь выполнена из раковин! Тут мне в голову пришла идея: «А не сделать ли мне её точную копию размером в человеческий рост?»

[Mишeль]

[Mишeль]

Benjamin König

[Mишeль]

[Mишeль]

Тем, кто ещё пока не может это прочитать

Посмотри на часы, видишь, стрелки горят в темноте,
И крадутся легко, осторожно, по кругу, по следу
Часовая шарахнется вправо, минутная слева
Нагоняет её, то есть тень помещается в тень.

_____

Много ветра и много горячего дерева, первый час из последнего летнего дня.
Если стоит сегодня на что-то надеяться, то на то, что мне будет не жалко меня.
Луч фонарика вязнет в потёках смородины, повисает на ветках, в паучьей сети.
Я не знаю пока что, что будет не пройдено, но я очень боюсь никогда не пройти.

Что-то ходит вокруг, невозможно печальное, луч фонарика ярко ложится на бинт.
Я люблю тебя медленно и с опечатками, потому что я плохо умею любить.
Если вспомнить - река покрывалась мурашками, а потом уходила в лесок за спиной.
Если что-то случится - пусть будет нестрашное, я боюсь, когда страшное рядом со мной.

Если вспомнить - сентябрь. Невозможный и ласковый. Взял - и бросил, как в прорубь, - не бойся, живи.
Вот на мне повисает пучок первоклассников, им не страшно со мной говорить о любви.
Я учусь у них счастью, учусь у них честности, так нечестно меняя на буквы любовь.
А они демонстрируют юные челюсти в тёмных дырках от старых ненужных зубов.

Кем ты станешь потом? Я хочу воспитателем. Я хочу балериной. Хочу моряком.
Вы не станете, вы уже стали - спасатели - непоследним пайком, предпоследним звонком.
Я хочу в туалет. Я хочу быть, как бабушка. Я хочу до звонка рисовать на доске.
Это что? Это лошадь? Да нет, это бабочка! Точно, бабочка! Ты уже дружишь? А с кем?

И хватаешь как солнышко, как подношение, как единственный пропуск, как пряник и кнут,
Для неё - семилетней - лишь я утешение, на ближайшие пять с половиной минут.
Вы не станете, вы уже стали - ваятели. Грязным пальцем и бусинками на груди.
Я тебя ненавижу.
Люблю тебя.
Я тебя.
Что писать?
Можно, мне в туалет?
Ну, иди.

Мне не страшно представить всех ведьм, даже с мётлами. Мне почти что не страшно стоять на краю.
Я читала безумное, злобное, мёртвое. Я держала в руках безысходность свою.
Говорила с несмогшими, даже с не ставшими, не боюсь нелюбви, тошноты, темноты,
Только самое страшное - самое страшное - по косой, меж линеек: "Хочу быть, как ты".

Не хоти, подрасти, передумай, куда же ты. В тесной вазе лениво томятся цветы,
Это лето почти что до капельки дожито, капля лета убьёт.. Это лошадь? Нет, ты!
Это просто цветы, это стало традицией. Дома будет покой, тишина и кровать,
Это я убиваю тебя эрудицией, потому что я плохо могу убивать.

Много ветра и много горячего дерева. Жи и ши напиши обязательно с и.
Вот я стала учителем, что я наделала. Вот тебе моё счастье, не бойся, носи,
Притворяйся, как я, что ты сила, что ты сейчас переделаешь всё. Что все выси - тебе.
Мы когда-нибудь встретимся - дней через тысячу. И боюсь, что опять, как всегда, в сентябре.


Беспокойные чёлки, над бровью две родинки, на коленках белёсо сияют бинты.
На последний урок мы приносим смородину, в мягких ягодах вязнут щербатые рты.
Мне нельзя молоко.
У меня есть два братика.
Я хочу в туалет.
Я хочу моряком.
Без линейки, смотри, я рисую квадратики.
Можно я - через год - тоже буду звонком?

_____


То есть тень помещается в тень. Что-то будет, да чёрт бы с ним
Будет долго и счастливо, как там бывает всегда.
Луч фонарика медленно нежно ползёт за автобусом.
Это лошадь? Да нет, это бабочка, бабочка, да.
(с) IZUBR

[S7o7v7a]

Моя память струною звенит
Наполняя меня белым Светом
Где тропинку Судьбы растворив
Улечу вверх я Солнечным Светом
Голос звонкий во мне, он звучит
И мелодия эта - прекрасна
Потому что и Жизнь у Души
Никогда не бывает напрасной

Когда обнимет белый Свет
Когда лаская растворит
Во мне, мои больные Струны
Мой голос тихо прозвучит
Напоминанием из Дома

[Mишeль]

путь непрямой
я иду, вспоминая,
о каждой минуте
и в каждой есть что-то свое
пусть это увидеть
мне было дано лишь в самом конце
как в каждом листе -- память своя о солнце и небе
как в каждой травинке есть отпечаток соков земли

а в радостном сердце нет ничего
оно разбивалось
и каждый осколок я оставляю другим
для умножения
солнца
когда его мало

[Nikolai]

В железной груди- горячее сердце
которое не разбивается никогда.
В голове из соло- мы- изумруды
которые пламенем умным горят... иногда...
А Элли с Тотошкой- Дома Всегда!
-Кто это сделал?
Мудрый волшебник Гудвин?
-Да!

Гуд вин ( )
(он хороший)

[Mишeль]

и незабываемая Джуди Гарланд

[Mишeль]

Sam Hyuen Kim

[Mишeль]

Rlon Wang

[Nikolai]

.............



...из интернета:
С вишневого дерева , выросшего на голове оленя,барон Мюнхгаузен собрал 168 кг вишни. Из сто кг
сварили варенье, из 37 кг- джем а из остальной вишни сварили компот. Сколько кг вишни пошло на компот? Реши задачу двумя способами...

А ещё ОЛеНи- это НЛО

[Марианна]

Десять книг, после которых хочется жить :


1. Джеральд Даррелл «Моя семья и другие звери»
Эта искрящаяся солнечная повесть — первая часть знаменитой трилогии писателя-натуралиста Джеральда Даррелла о детстве, проведенном на греческом острове Корфу. Душевно и остроумно он рассказывает об удивительных животных и их забавных повадках. Читая книгу, вновь убеждаешься, как прекрасен мир вокруг.

2. Абдель Селлу «Ты изменил мою жизнь»
Подлинная история главных героев французского фильма «Неприкасаемые» («1+1»). Рассказ об удивительной дружбе двух людей, пути которых никогда не должны были пересечься — парализованного французского аристократа и безработного алжирского эмигранта. Но они встретились. И их жизни изменились.

3. Элинор Портер «Поллианна»
Легко ли видеть в жизни только светлые стороны? Наверное, все же нет: ведь мы все такие взрослые, обремененные кучей проблем и прекрасно знаем, что хорошего много не бывает. Но если сделать радость игрой, а потом и принципом жизни, возможно, мы сумеем по-другому взглянуть на действительность? История Поллианны — самый настоящий антидепрессант.

4. Кен Кизи «Песня моряка»
Кен Кизи долго готовился спеть эту песню, долгие годы писательского молчания породили ее — песню об Аляске, суровом крае, о простых людях, о море. Песню, в которой так яростен сарказм, едкий юмор, которая звучит так сердито и, кажется, опускает слушателя на самое дно жизни, чтобы затем поднять его к свету и зарядить искренним, неубиваемым желанием жить.

5. Наринэ Абгарян «Манюня»
«Манюня» — светлый, пропитанный солнцем и запахами южного базара и потрясающе смешной рассказ о детстве, о двух девочках-подружках Наре и Манюне, о грозной и доброй Ба — бабушке Манюни, и о куче их родственников, постоянно попадающих в казусные ситуации. Это то самое теплое, озорное и полное веселых приключений детство, которое делает человека счастливым на всю жизнь.

6. Рэй Брэдбери «Лед и пламя»
Экстремальные природные условия на планете привели к тому, что люди стали взрослеть и стариться всего за 8 дней. За это время им нужно выучиться, жениться, оставить потомство. Они умудряются воевать, ревновать, завидовать — будто им отпущены десятки лет... Короткая повесть, которая учит, что даже за небольшой отрезок времени можно успеть многое — или не успеть ничего, если даже не пытаться.

7. Дэнни Уоллес «Человек-да»
Дэнни Уоллес на все отвечал отказом. Отказывал друзьям и коллегам, отказывался вечерами выходить из дому, говорил «нет» самому себе. И жизнь его была скучна. Брошенный своей возлюбленной, он стоял на дороге, которая вела в никуда. И, только когда некий загадочный человек, с которым он как-то вечером ехал в автобусе, произнес три магических слова, его жизнь начала меняться...

8. Фэнни Флэгг «Стоя под радугой»
Представьте, что вы оказались в крохотном городке и внезапно понимаете, что знаете всех его жителей, каждую семью лучше, чем кто бы то ни был. Вы наблюдаете за их жизнью — обыкновенной, повседневной, и вам становится тепло. Говорят, видеть только хорошее трудно: за это нас считают наивными и недальновидными. Но Фэнни Флэгг — одна из тех, кто умеет показать, что жизнь намного лучше, чем о ней принято думать.

9. Пелам Г. Вудхаус «Фамильная честь Вустеров»
Книги Пелама Вудхауса — находка для каждого, кто ищет легкого, необременительного чтения, источник нескончаемого позитива и радости. История Дживса, Вустера и всей той кутерьмы, которая их окружает, наполнена искрометным юмором и способна поднять настроение с нуля до плюс бесконечности.

10. Терри Пратчетт «Народ, или Когда-то мы были дельфинами»
Даже если вы знакомы с сэром Теренсом Пратчеттом, с его светлыми и веселыми мирами, в этой книге он сумеет вас удивить. Она серьезнее, глубже, несмотря на то, что ориентирована на подростков. Очень нежная, очень пронзительная история о взрослении и о том, что каждому из нас необходимо во что-то верить.

[Mишeль]

Леопольд Седар Сенгор




Ураган

Ураган, все скорее смети, оборви все вокруг
И во мне оборви ненужные листья, пустые слова.
Вихри любви свистят в тишине,
Но мир сухому торнадо и бегству сезона дождей.
Опаляющий Ветер, незапятнанный Ветер,
Ветер-погожих-недель, сожги же цветение всякое
всякую тщетную мысль,
Если и дюны влюбленного сердца опять засыпает песок.
Служанка, прерви на мгновенье свой жест задумчивой
статуи,
дети, игры свои на мгновенье оставьте
и смех свой прервите, ослепительно белый,
словно слоновая кость.
Пусть в пламени этом истает твой голос и тело твое,
пусть иссушит оно, это пламя,
аромат твоей плоти —
Пламя, что ночь мою озаряет, как пальма или колонна.
Воспламени же, о Дух, мои кровоточащие губы,
вдохновенье вдохни в мою многострунную кору,
Дабы песня моя воспарила, галамскому золоту равная
непорочной своей чистотой.

К смерти

Ты напала опять на меня в эту ночь,
В безлунную ночь, на краю предательской лужи,
на меня устремившись внезапно, точно пантера,
Спущенная с тетивы.
Ах, твои раскаленные когти, вонзившиеся в поясницу
ах, этот страх,
Исходящий воплем ночным, пробивающий тело насквозь!
Хоть ты и трижды, о Смерть, уже навещала меня,
я привыкнуть к тебе не умею. Я помню,
Как бежал я вдогонку за жизнью; так мальчик бежит
вдогонку за спелым плодом, катящимся юрко
под пальму,
Но в это мгновенье другая грузная гроздь
неожиданно рушится сверху, пригвождая беднягу
к земле.
О грозная Смерть, ты заставляешь бежать от тебя
гораздо быстрее, чем воин бежал,
семь раз обегавший семивратного Города стены.
Я еще в полном расцвете и сил, и желаний, и воли,
А впереди уж маячит призрак зимы с ревматическими
дождями,
маячат твои ужасные когти.
Но ведь ты ощутила упругую крепость моей поясницы,
мускулистость воли моей?
И я доподлинно знаю, что скоро Зима озарится
сиянием долгого вешнего дня,
Что от земли поднимется запах, опьяняя меня
еще более властно, чем запах весенних цветов,
Что напружит Земля свои крепкие груди, трепеща
от ласк Победителя,
Что я воспряну, как Провозвестник,
и, подобно ваятелю масок, чей проницателен взор,
Африку миру явлю
И что вернется на эту траву,
сплетая свой голос грудной с ликующим хором
рассвета,
Черноликая, рыжеволосая Женщина, та, что однажды,
не подав мне об этом и знака,
Зимним солнечным днем в Иль-де-Франс отбыла.

Наступает пора уходить

Наступает пора уходить, пока я еще глубоко не пустил
африканские корни свои в эту мягкую жирную
землю.
Слышу щекочущий звук — это термиты торопятся
из ног моих вычерпать молодую упругую силу.
Наступает пора уходить, схлестнуться один на один
с вокзальной тоской, с изворотливым ветром,
что продувает открытые настежь перроны
провинциальных вокзалов,
С тоскою отъезда схлестнуться, когда бесприютно руке,
не находящей соседства теплой ладони.
Я жажду, я жажду простора и новых водных пространств,
мне не терпится жажду свою утолить
из чаши пока еще незнакомого,
озаренного солнцем лица.
И не остановит меня ни унылость гостиничных комнат,
ни одиночество гулкое больших городов.
Уж не примета ль Весны — скорее уйти! — эта ночная
испарина, пробуждение это в восторге хмельном…
в ожидании…
Я слышу летящую в воздухе — а внизу, подо мной,
колеса по рельсам стучат — слышу протяжную
ноту трубы, вопрошающую небеса.
Или это всего только тихое ржание собственной крови
в висках, которая вспомнила о чем-то далеком,
Как жеребенок, что встал на дыбы и брыкается
в брызгах рассвета в последний мартовский день?
Наступает пора уходить.
Вот и весть от тебя прилетела ко мне.
На весеннем ли то случилось балу, когда глаза твои
распахнулись и, вперед устремившись, опередили
тебя?
Ты была так похожа на ту, на тогдашнюю, своим
сарацинским лицом и шапкою черных волос,
пламеневших, как Эстереля вершина.
Подруги твои расступались; так расступаются зимние,
молочно-белые дни, так голубки летят врассыпную,
когда мечет стрелы богиня.
Рука моя руку узнала твою, мое колено — колено твое,
и мы вновь обрели первоначальный наш ритм,
И ты ушла. Наступила пора уходить!